Факелы, горой сваленные на верхушке башни, немедленно промокли. Она не знала, займется ее костер или нет.
— Это значит… — продолжала Юта шепотом, — значит, что самый первый твой предок… А когда он жил, Арман? Может быть, он видел самое начало мира?
Юта вспомнила драку в дворцовом парке накануне шляпного карнавала, вспомнила сцену, увиденную в зеркале: «Вся эта история с драконом немного фальшивая… Юта уродлива, к сожалению, и помочь ей может только ореол жертвы… Чего не сделаешь ради счасливого замужества…»
Губы Армана страдальчески искривились, и Юта решила, что ему опять нездоровится. Из всех снадобий ей известна была лишь вода, поэтому она тут же поднесла Арману ковшик, изо всех сил желая, чтобы лекарство помогло.
Серый человечек деловито указывал, где именно долбить скалу, где вбивать скобы; застучал молот, сначала нехотя, а потом все быстрее и смятеннее — приближался рассвет. Женщина в белом сидела, вернее, полулежала на песке, и король то и дело обеспокоенно на нее поглядывал.
Тот удивился, посмотрел на свою руку, на чернильницу — и осторожно просунул в узкое горлышко холеный розовый мизинец.