Мою нежную совесть пощадили. Детей и женщин в хижине не было. Там обитали четверо мужчин (это, после беглого осмотра, сообщил Свартхёвди), которые в настоящий момент отсутствовали. Так что пока обошлось без кровопролития. Мы прибрали все необходимое, переночевали под крышей и наутро двинулись в путь. На лыжах, с теплой, пусть и довольно неказистой одеждой, с запасами пищи и, главное, с прекрасными спальными мешками из гагачьего пуха, которых в хижине оказалось аж двенадцать штук. Медвежонок предположил, что их делали на продажу.
А вот то, как переменился Лейф, когда драккар вошел в широченное устье фьорда, ее удивило. До того он каждую ночь опрокидывал ее на спину, этой же ночью, впервые, не стал ее трогать.
Между четырех палаток, предназначение которых известно каждому половозрелому норману, обнаружился небольшой, дюжины на две рабов, загончик. А внутри…
Потом был пир. Лейф отдал Эйнару почти все серебро, которое у него было, чтобы тот закупил провизию и пиво взамен того, что будет выпито и съедено на этом пиру в честь славно ушедшего в Валхаллу Хеги Косолапого. Никто не возражал.
– Я! – сообщил нам Хавгрим Палица, берсерк-профессионал.