– И что, по-твоему? Он с горя пошел и утопился?
Я смотрю на ситуацию не так оптимистично.
Гудрун с другими женщинами была на «священном месте», сразу за идолами. Мьёр со своими вышел прямо на нее. И обрадовался.
Вербовать в дружину я никого из норегов не стал. Ограничился уже принесшим мне присягу Дривой, охотником, который сначала намеревался меня прикончить, но потом провел через треть Норвегии и напросился в дренги. С оружием он по-прежнему был не очень. В учебном поединке даже Гудрун еще месяц назад «убивала» его пять раз из пяти. Ныне этот расклад не изменился бы, но я запретил Гудрун драться. Ее животик уже был заметен, и ей следовало поберечься. Теперь она тренировалась сама с собой. Или со мной, потому что я точно не дам ей пропустить случайный удар.
– Но ты сказал: конунга нет? – уточнила Гудрун.
– Мы все уважаем Гудрун за то, что она сохранила себя и твоего ребенка, – подчеркнуто спокойным голосом произнесла Рунгерд. – Но ее надо очистить, ведь порча может коснуться и ребенка тоже. Жрец не нужен. Я сделаю всё, что требуется.