Он мог еще долго болтать, но у меня кончалось терпение. Вдобавок я немного отдышался. Хотя вряд ли это даст мне шанс. Разве что придет Волк…
Брать их силой я запретил категорически, только по уговору, если его удастся уговорить… Кое-кому удалось. Видимо, потому, что в этом мире к подобным вещам относятся иначе, чем двенадцатью веками позже. И мораль здесь не христианская, а языческая. Воспользоваться рабыней, если хозяин не возражает, все равно, что пирожок съесть. А если возражает… Можно откупиться. Или умереть, если хозяин решит, что ему нанесена обида. Вот так однажды Медвежонок едва не прикончил одного любвеобильного бонда по имени Тюркир Вшивая Борода.
Мороз крепчает. Градусов под тридцать, наверное. Но – не холодно. Бег на лыжах по-норвежски отлично согревает.
– Это мой раб! – завопила жаба, обманутая негромким голосом Красного Лиса. – Никакой он не свободный!
– Не ме-едли… – почти простонала Фрейдис.
У Харальда Щита, например. Или у самого Хальфдана. Это если Лис в Данию ушел вместе с моей «казной».