— Да? Ну, все может быть. Мало ли как устроен этот странный Мир, — с некоторым сомнением согласился Лонли-Локли. — А что касается скархлов, они могут принадлежать почти к любой разновидности зверей, птиц, рыб или грибов.
— И не так уж много. Не забывай, что сотни людей, весьма искушенных в магии, считали своим долгом избавиться от Кеттарийского Охотника, а тут такой случай!
«Едешь, значит, развлекаться? — спрашивали его печальные круглые глаза. — А меня, значит, не берешь? И я, значит, буду сидеть тут без тебя целую дюжину дней, а то и дольше? Ну и гад же ты, хозяин!»
— Пробовал неоднократно, — без тени улыбки признался Шурф. — И поэтому могу понять и отчасти разделить твое недовольство… Что еще?
Открыл дверь и услышал хорошо знакомый оперный бас. В Управлении Полного Порядка есть только одно человеческое существо, способное вопить так, что его слышно во всем здании, да еще и на всех окрестных улицах впридачу! До меня, впрочем, доносились только обрывки фраз, в которых фигурировали «дерьмо», «дерьмовые дерьмоглоты», «дерьмовое дерьмохлебство» и прочие производные от этого замечательного слова. Настоящий монолог короля Лира в изгнании, еще не прошедший литературную обработку Шекспира.
— Считается, что в каждую из книг он заключил одно свое стихотворение, — объяснил Шурф. — Книга сама решает, какую историю рассказать своей жертве, но с одним условием: перед тем как умереть, читатель непременно услышит стихи Магистра Дрогги. Он был очень высокого мнения о своих поэтических способностях и искренне полагал, что делает своим будущим жертвам великие дары, за которые не грех и жизнью расплатиться… Признаться, я не разделяю его точку зрения, но по-человечески Магистра Дрогги можно понять.