Нечто подобное ускользающей мыслью пронеслось в голове Антона, когда он на минуту остановился у окна своего кабинета на двадцать первом этаже.
— Случай такой… — с явной неохотой принялся объяснять Михаил Сигизмундович, — странный. Понимаешь, влепился в меня на перекрестке какой-то додик. Мой Ефим — я с сыном был, с Ефимом, — стал разбираться, а этот додик ему нос сломал. Ну, впрягся я, конечно. И тут…
Командор опять смолк. Но ненадолго. Он откинул одеяло и, морщась и кривясь, сменил лежачее положение на сидячее.
— Земляки тоже разные бывают, — качнул головой сержант Бурыба. — Их же не выбирают.
В пределах видимости «банды» оказался старлей Бородин, держащий путь из столовой. Бородуля углядел старшину, неторопливо размещавшего в багажнике пакеты с «Суздальским перышком», остановился, напряженно и подозрительно присматриваясь — и заспешил к нефедовской «семерке».
— Доступнее некуда, — ответил Алексей Максимович.