— Надо Евгеше сказать, — кивнул Валька, у которого даже линзы по краям чуть запотели от волнения. — А то эта… с губами… ему лапшу вешает: мол, временная мера.
Оба незваных гостя молча уселись за столик напротив прокурора.
Глазов не отвечал. Он уже сказал Самородову все, что собирался сказать, и вступать в какие бы то ни было пререкания явно не собирался. Теперь, когда предназначавшаяся полковнику информация была донесена до адресата, с лица Алексея Максимовича спало напряжение. Он наблюдал за Семеном Семеновичем почти что спокойно… даже с некоторым любопытством — что тот еще выкинет.
Он впервые назвал Марию Семеновну мамой вслух. Как именовали ее лишь малыши и девочки.
Женя не ответил. Он снова переступил с ноги на ногу. Потом длинно выдохнул… и вдруг напружиненная его скованность куда-то исчезла. Женя встал свободнее, заложил руки за спину и взглянул прямо в глаза Гусеву.
Игорь Двуха точно не ожидал услышать от Гуманоида то, что услышал.