Гусь даже похолодел. Он нутром почувствовал, что это «пока» очень легко может превратиться в «больше никогда».
— А мне кажется, не в наряд, — глубокомысленно изрек Женя, мысли которого потекли по привычному «сериальному» руслу. — Мне кажется, им наши спецслужбы заинтересовались. Теперь его в особое подразделение переведут, где такие же… с уникальными способностями служат — в подразделение по борьбе с паранормальным противником.
— Гуманоида. Уработали все-таки. Ты смотри…
— А? Что? — настаивал Гусь, весь подергиваясь от возбуждения, пританцовывая.
Олег неглубоко и задумчиво кивнул. Всегдашняя мрачная нелюдимость чеченца теперь обернулась для него иной стороной. Эта нелюдимость была не чертой характера, как он предполагал вначале. Она была вынужденной мерой. Сознательной защитой от того, чтобы не сорваться, не выплеснуть наружу…
— Про Мансура слыхали? — понизив голос, спросил Гусь. — А, может, и видели его уже? Так вот, если я говорю: «моя личная просьба», то это все равно что «личная просьба Мансура». А что, я разве этого в самом начале не сказал? Ой, извиняюся, забыл…