– Надо поворачивать и возвращаться, – сказал Марлон. – Эта дорога никуда не ведет.
Джонс уронил голову на грудь и рассмеялся.
– Это туфта. Так, подвернулось. За дело он еще и не брался.
Если бы китаянка не заговорила с ним по-русски, Соколов сразу выкинул бы ее из головы, а так в нем проснулось любопытство, и он потратил некоторое время на осмотр разрушенного офиса. Самые большие разрушения причинил рухнувший потолок, так что Соколов на пути к выходу вынужден был перешагивать через большие куски штукатурки. У двери стоял завязанный мешок с мусором, который русскоговорящая китаянка явно собиралась унести с собой, пока Соколов не напугал ее до смерти. Мешок был на удивление тяжелый и наполнен какими-то прямоугольными коробками.
К концу восьмидесятых торговля анашой заметно криминализировалась, а может, Ричард только после тридцати начал замечать нехорошие стороны там, где они были изначально. Он забрал свою долю, переехал в Айову и пошел на курсы ресторанного и гостиничного дела при Айовском университете. Здесь история выходила из тени настолько, что ее можно было рассказывать в приличной компании. После нескольких месяцев в Айове он сообразил, что людей с такими знаниями проще нанять, вернулся в Британскую Колумбию, и они с Четом начали ремонтировать шлосс.
– Подземные выработки ведь по определению под землей? – спросил Джонс.