– Худшая компьютерная игрушка в мире, – сказал Марлон, отрываясь от электронной карты.
Дядя Ричард иногда летал частными самолетами (на остров Мэн – наносил визиты вежливости дону Дональду) и не уставал рассказывать, до чего это просто и «как с куста»: ни регистрации, ни досмотра, ни ожидания – сел и полетел.
Зула чувствовала на себе взгляд Питера и понимала, что, если обернется, тот захочет установить контакт – словом, жестом, мимикой. Возможно, попробует извиниться. Ему эти извинения были нужны гораздо больше, поэтому она не обернулась и по совету Уоллеса сосредоточенно принялась за дело, желая поскорее закончить и уехать отсюда.
Думая об Оливии, Соколов надеялся и даже верил, что она благополучно выбралась и уже о нем забыла. В том, что забудет, сомнения пропали еще на Кинмене после того ее сдержанно-рассудительного взгляда: «Поверить не могу, что трахаюсь с этим мужиком». Если бы Оливия смотрела на Соколова с надеждой или обожанием – вот тогда стоило бы беспокоиться. Теперь же, когда они столько времени провели порознь, рассудок наверняка взял с боем обратно ту часть ее мозга, которая сочла человека вроде Соколова привлекательным, и вернул Оливию на путь безопасный и разумный.
– Хотела бы я тебе сказать, что у нас тут карета «скорой помощи»… или вертолет… или вообще хоть что-нибудь, но, боюсь, ничего такого нет. Придется довольно долго идти – сможешь?
По оконным решеткам он спустился к жгуту, ухватился одной рукой и медленно перенес на нее свой вес. Жгут выдержал. Отлично. Соколов толкнулся от стены и второй рукой схватился за провода. Перехватил руки. Еще раз. Еще.