– Физический контроль – единственный надежный способ, – успокаивающе заметил Питер. – А на каком носителе хранятся данные?
Соколов отправил сообщение, снова вынул аккумулятор, положил телефон на панель и, взяв «макаров», глянул на Оливию.
На следующий день пришла одобрительная шифровка. Оливии предписывалось работать над легендой и ждать дальнейших указаний.
По счастью, существовала МИ-6, специально созданная для операций в местах, не принадлежащих к Соединенному Королевству. Так что когда начальство поручило Оливии писать докладные про Абдуллу Джонса, она поняла, что информация нужна не только для того, чтобы увеличить и без того пухлое досье. Они искали способ поймать его или убить.
Потом он отвез ее обратно, крепко обнял просоленными руками и усадил в самолет. Оливии было немножко жаль расставаться с Джоном навсегда, однако она чувствовала и некоторое облегчение. Через двенадцать часов после ее прилета они начали трахаться и закончили за пятнадцать минут до прощания у трапа. Оливия еще никогда не разгонялась с нуля до сотни так быстро; она была счастлива, ошеломлена, смущена и понимала, что если бы задержалась в катере еще на какое-то время, то все бы испортила и, может быть, даже сгубила свою карьеру.
Потом он ничего не говорил, потому что (наверное, из-за травмы головы) не мог складывать слова, но указывал на разные вещи, заглядывал тебе в глаза и убеждал понять. Насколько маленькая Зула могла разгадать ход его мыслей, он пытался о чем-то предупредить ее и других детей, которых хватал за руку. О чем-то большом и страшном в мире за пределами их долины. В том конкретном сне он пытался предостеречь Зулу от Халида, а она объясняла, что Халид точно мертв, но старик не верил и не выпускал ее запястье, а все дергал и дергал. Сопение и кхеканье – она плачет? Однако она не плакала – звуки доносились откуда-то еще.