Все это она успела сообразить, пока, спотыкаясь от усталости, брела за Оливией по вершине гребня к крутому уступу, откуда Соколов стрелял по боевикам. Чем дальше Оливия шла, тем ниже пригибалась, потом встала на четвереньки и последний отрезок пути преодолела ползком. Зула настолько устала от таких неэффективных форм передвижения, что забастовала следовать за Оливией. Она медленно дошла до того места, докуда можно было идти пригнувшись, но дальше не поползла, а села на корточки, растягивая ноющие мышцы. Футах в тридцати перед собой она видела подошвы мужских ботинок. Соколов лежал на краю уступа, глядя в прицел винтовки «AR-15», удивительно похожей на ту, что была в сейфе у Питера. Оливия что-то говорила ему на ухо, а он отвечал кивками и короткими репликами. Что-то в том, как Оливия лежала рядом с ним – какая-то умиротворенная расслабленность во всем теле, – сказало Зуле, что она наблюдает очень личную сцену, и ей стало неловко. Однако довольно скоро Оливия поползла назад, а Соколов повернул голову и поднял на Зулу голубые глаза. Американец сказал бы что-нибудь сентиментальное, превратил все в сладкие слюни, но Соколов только чуточку вскинул подбородок и едва заметно подмигнул. Зула в ответ приподняла руку и легонько шевельнула пальцами – как бы помахала. Соколов тут же отвернулся и припал глазами к окулярам прицела.