– Жофрей этот смешной был, – усмехнулся Борис. Он поглядывал на Ирину, покручивал ус. – Всё вздыхал, на девок греческих не зарился, будто монах какой. Песни жалостные сочинял – баллады.
– Не тронь, болван! – крикнул протокентарх. – Это он. Слава Иисусу! Жив!
Она сердито стряхнула слезинку и стремительно вышла вон.
Дамианос был разочарован в калгатах. Слывут мастерами коварных атак, а сами ведут себя, словно трусливые шарандеи: только вопят, да попусту переводят стрелы. Может, кто-нибудь сунется на дистанцию прицельного выстрела?
– Никакое. Я не придаю этому значения, – солгал Дамианос.
– Нет. Я сказал тебе неправду. Никакой я не человек. Я бог. И мне нужно домой, на небо. Но я обязательно приду за тобой. Ты жди меня на земле. Терпеливо жди. Я вернусь.