В вестибуле вошедшего встретил такой же безмолвный привратник, провел к протоканцелярию Агриппе, доверенному помощнику Кириана. Это Агриппе в прошлом сентябре Дамианос отчитывался о выполненном задании.
Спрашивать было нельзя. Беспокойство – признак слабости и неуверенности.
Слышалось лишь сдавленное дыхание толпы да потрескивание костров.
Кожаный футлярчик, в каких аминтесы передают секретные записки.
– Лучше б пардус рогатого взял, – сказал князь. – Уйдет теперь рогатый.
Или вот еще рассказывали бабы, Живка подслушала. До Костея, печенега колченогого, которого наши когда в плен брали, то жилы подколенные урезали, был на подворье другой старшой – Зосем, знатный шутейник. Не любил он Кикимору, ругательски ругал, даже бил. И что же? Угорел в своей каморе. Отдушку в печи сажей забило, и угорел до смерти. Вон оно как, с Кикиморой враждовать. Уж Костей до чего грозен, а горбунью не трогает.