– Лично за этими переговорами следить будут, – кивнул Дизраэли.
– Конечно. Для того чтобы, хотя бы временно, остановить наступление, турецкие войска уже несколько раз специально устраивали пожары. Так что, по свидетельству очевидцев, над Стамбулом не первый день висят густые черные дымы.
– Господа! – начал свое выступление Уильям Гладстон. – Мы собрались с вами в этот знаменательный день, чтобы парадом ознаменовать прекращение чудовищной войны. Войны, которая унесла два миллиона жизней и поистине ужаснула мир. Еще никогда во время столь непродолжительной военной кампании не гибло так много солдат. Я очень надеюсь, что весь цивилизованный мир сделает надлежащие выводы и постарается в будущем решать все свои противоречия за столом переговоров. – Гладстон сделал небольшую паузу. – Об этом еще долго можно говорить, вспоминая каждого ушедшего бойца, который честно отдал свою жизнь за интересы своей Родины. Но не время и не место для этого. Война закончилась. И я приглашаю войска стран победившей коалиции пройти с триумфом по этому полю, посвященному богу войны Марсу, который, без всяких сомнений, увенчал славой самых достойных. – Гладстон замолчал, и спустя десять секунд заиграл оркестр.
– Бельгийский пехотный корпус, начав свое наступление от моря, вынудил французские войска начать общий отход. Прусские войска поджимают французов, но никаких боев практически не идет. Все сильно измотаны, особенно колбасники.
– Ничем. Будете работать тут же, в Берлине. Никаких внешних изменений не произойдет. Разве что здание, в котором вы будете трудиться, станет другим. Да ваш оклад вырастет в три раза. На первое время, разумеется.
– Хорошо. Отправляйте Драгомирова. Правда, предварительно пусть его Евдокимов проинструктирует.