Здесь было принято важное династическое решение. Отныне «лествичное восхождение» с передачей уделов – вечная причина раздоров – упразднялось и вместо этого вводилось (впрочем, неокончательно) «отчинное» наследие: за каждой ветвью рода закреплялось владение определенной областью. Это был верный путь к раздроблению страны, но ее как единого целого фактически и так уже не существовало. Зато можно было надеяться, что князья перестанут рвать друг у друга куски.
Вообще-то русские пограничные области уже были знакомы с этими новыми соседями. В феврале 1061 года хан Искал напал на владения Всеволода Ярославича, князя Переяславского, нанес ему поражение в бою, пограбил селения и ушел обратно в степи. Очевидно, это был просто набег за добычей или разведка боем. Большого впечатления на русских нападение не произвело, хроника сообщает о нем очень коротко.
Чудодейственно восстановленное единство, нежданная стабильность, мирная передышка после одних невзгод и в преддверии новых, еще более тяжких – всё это окружило имя Владимира в памяти потомков сияющим ореолом. Особенно завораживало русских государей византийское звучание прозвища «Мономах» в те времена, когда Москва стала претендовать на звание Третьего Рима и считать себя преемницей Царьграда.
Тот же принцип личной несвободы распространялся на взаимоотношения помещика с земледельцем. В те самые сроки, когда крестьянство Европы постепенно освобождалось от феодальной зависимости, в Московском царстве окончательно установилось крепостничество.
Византийские авторы сообщают ряд любопытных подробностей об осаде Доростола. Лев Диакон утверждает, что русские хорошо сражаются в пешем строю, а искусством кавалерийского боя совсем не владеют. (В это можно поверить, учитывая, что варяги изначально не конные воины, хотя непрерывные стычки с кочевниками должны были научить киевских воевод основам кавалерийской тактики). Не умеют русы и противостоять метательным машинам византийцев. «Каждый день от ударов камней погибало множество скифов», пишет историк. Зато в рукопашной схватке они неостановимы: «Росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя, как одержимые, на ромеев».