В руке у него было письмо. Он выглядел как человек, в которого только что выстрелили, но он еще не верит этому и не чувствует боли, он ощутил пока только толчок.
— А это видно будет. Ведь я отношусь к жизни иначе, чем ты.
— Да, но ведь некоторые страдают по-настоящему…
Стоя около котелка, я с наслаждением ел сардельки. Алоис вынес мне из «Интернационаля» кружку пива.
— Когда мы поедем обратно, Отто? — спросил я.
— То же самое может произойти и в городской больнице, — спокойно ответил Готтфрид. — Сначала деньги, затем всяческий бюрократизм, и уже потом помощь.