— Так мило с твоей стороны! Наверное, мне следовало что-то сказать, когда ты мне их дарила, да? — сказала она. — Замечательные цветы. Огромное тебе спасибо. Но — может, красные к случаю подошли бы немного больше?
— Ты тоже знаешь про этот мой сон? — спросил Тень.
— Вроде того. Славный был город, — говорит таксист. — По ночам там обычно по три, а то и по четыре тысячи человек вставали лагерем: любой путник останавливался, чтобы отдохнуть в Убаре, и музыка там звучала, и вино лилось рекой, и река там тоже текла — поэтому и город стоял.
Он сел на стул, к карточному столику, покрытому зеленым, сплошь в подпалинах от сигарет сукном. Сначала Тень поупражнялся в «проталкивании» монет через стол. Потом отобрал два четвертака и отработал «бессмысленную передачу».
— Ладно, ладно. Валяй, что там у тебя, — сказал Среда. — Видишь ли, я тут, типа, несколько занят.
Манипуляции с монетами были хороши уже тем, что позволяли больше ни о чем не думать: или, вернее, выполнять их должным образом было практически невозможно, если ты при этом расстроен или зол, так что иллюзионистская техника сама по себе, даже сейчас, когда демонстрировать ее было некому, кроме самого себя — ибо для того, чтобы изобразить простейшее движение, передачу монетки из одной руки в другую, нужно было, во-первых, овладеть достаточно сложными навыками, а во-вторых, полностью сосредоточиться на процессе, — успокаивала и очищала мозги от страха и смятения.