Налево, на Мейн-стрит. Мимо тату-салона, за ним армейский рекрутский центр, «Бургер Кинг», далее — аптека Ольсена, знакомая и ничуть не изменившаяся — и наконец желтый кирпичный фасад похоронного бюро Уэнделла. Неоновая надпись в витрине: «ДОМ УСПОКОЕНИЯ». Под вывеской — каменные надгробия, не тронутые резцом каменотеса, безликие и безымянные.
Выкрашенная красной краской дверь на самом верху лестницы была распахнута настежь: в воздухе висел запах вчерашней пищи. Тень помешкал немного и нажал кнопку звонка.
Шесть дюймов, сегодня сказали, хотя они вообще говорят что в голову взбредет, раз — и выдумали погоду, и никто им слова не скажет…
— Никакой это не голод, сами знаете, — сказал Нуньюннини устами Гугвея, — хотя и голод тоже придет следом.
Она наклонилась к нему совсем близко. Запах ее дыхания был уютным и теплым.
— Я приношу тебе тело свое, — шепчет он, и она заталкивает его в себя. По лицу его влажно скользят губы, и свет перед глазами меркнет.