— Проедем еще раз по этой улице. Я уже был там, но слишком рано. Может быть, теперь они уже идут.
— Пожалуй, теперь я мог бы спокойно выпить, сказал я и откупорил бутылку.
Врач посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и пожал плечами.
Липкая теплынь разлилась по комнате, как свинец.
— Устоями человеческого общества являются корыстолюбие, страх и продажность, — возразил Грау. — Человек зол, но он любит добро… когда его творят другие. — Он протянул свою рюмку Ленцу: — Так-то, а теперь налей мне и не болтай весь вечер, дай и другим слово вымолвить.
Никогда я не забуду это лицо, никогда не забуду, как оно склонилось ко мне, красивое и выразительное, как оно просияло лаской и нежностью, как оно расцвело в этой сверкающей тишине, — никогда не забуду, как ее губы потянулись ко мне, глаза приблизились к моим, как близко они разглядывали меня, вопрошающе и серьезно, и как потом эти большие мерцающие глаза медленно закрылись, словно сдавшись…