Я вошел к Пат и попросил ее отдохнуть, пока я переговорю с Хассе.
— А собаку надо сдать в багажный вагон, — заявил он. — Там есть купе для собак.
— Во веки веков аминь! — ответил я. Таково было церковное приветствие католиков.
— Что ж, давайте чокнемся, — сказал он. — Пусть паши дети заимеют богатых родителей.
Мы сидели в садике небольшого пригородного трактира. Низко над лесом, как красный факел, повисла влажная луна. Мерцали бледные канделябры цветов на каштанах, одуряюще пахла сирень, на столе перед нами стояла большая стеклянная чаша с ароматным крюшоном. В неверном свете раннего вечера чаша казалась светлым опалом, в котором переливались последние синевато-перламутровые отблески догоравшей зари. Уже четыре раза в этот вечер чаша наполнялась крюшоном.
— Однако, Пат… — Я поднялся. — Ладно, я выйду ненадолго с Антонио. К обеду буду опять здесь. Будем надеяться, что я не переломаю себе кости на этих досках, которые называются лыжами.