Дав ему время подумать, я налила и себе чашку и села с другой стороны.
– Так это же не Люда воет, а Кевин, – поправил я.
– Ладно, так и быть, уговорила! Если по ночам твой сын будет плакать, на ночь я оставлю его тебе.
Меня не волновало, кто это. Я сидела, невозмутимо глядя на Тео, тратя на эту «невозмутимость» все свои силы. Внутри едко щипала боль. И его боль, и моя…
– Первым делом раненых надо покормить как можно плотнее, как только сможешь.
Дальше я, словно золушка, солью драила плитку, «вычищая» все последствия эксперимента «готовим еду без присмотра», когда с двумя капельницами в руках появилась Валентина Петровна. Я бросила все и пошла к ней, не скрывая надежды, что сейчас она совершит чудо.