Мы неторопливо шагали по сумрачному парку. Ветер холодными пальцами касался лица, сильными порывами освобождал из прически плохо закрепленные мелкие пряди, пробирался под одежду, заставляя зябко вздрагивать и вспоминать, что лето уже прошло и дни идут к концу октября. И хоть деревья еще не расстались со своими одеждами, стоит задуматься о зиме.
– Успокойтесь, леди, – процедил Лирвейн. – Он знает, кто вы, и покушаться на вашу девичью честь не будет.
Тело слегка затекло, и я неторопливо потянулась в кресле. Потом немного подумала, скинула на ковер неудобные туфли, незаметно стащила носочки, чуть пошевелила пальчиками и блаженно прикрыла глаза. Подняла взор на мужчину и поймала смеющийся взгляд. Хор иронично вздернул светлую бровь, но никак не прокомментировал. Тогда решила, что раз уж мой маневр не прошел незамеченным и остался без замечаний, то можно обнаглеть еще больше. С ногами забралась в кресло. «Дядюшка» улыбнулся, но опять ничего не сказал. Правда, спустя минут двадцать, не иначе как заразившись дурным примером, стряхнул домашние тапки и забросил ноги на кушетку. Тихо хихикнула.
Итак, место действия: небольшой участок коридора и парадная лестница.
С ее уходом меня покинули оставшиеся силы и навалилась слабость с апатией. Я медленно опустилась на покрывало. Ссутулились плечи, которые так устала за сегодняшний вечер держать развернутыми, а одеревеневшая прямая спина согнулась.
Я немного отошла в сторону, чтобы не мешать гонкам вокруг стола, и с улыбкой наблюдала за представлением. Мари раскраснелась, и на личике подружки горел такой азарт, что я даже была благодарна Мидьяру за его шутку. Это позволило снова увидеть прежнюю, не отягощенную проблемами и ответственностью Мариоль. Да и мое настроение неуклонно ползло вверх. Видимо, я заражалась беззаботным весельем, царящим в комнате. И если бы не моральная и физическая усталость, то с удовольствием бы присоединилась.