– Да не вопрос, красавица! – улыбнулся один из бардов. – Что петь будем?
– Конечно-конечно, – расплылась в довольной улыбке Мариоль. – Как скажешь.
Мигом осознала, в каком я виде, потом вспомнила, что у нас, по идее, занятия, после в голову торжественно вошли воспоминания о недавней побудке. Стало стыдно. Очень.
– Это не моя вина, – тихо ответила, не опуская головы и не отрывая от него взгляда.
Испуганно вскинулась и нашла глазами источник звука. Сразу захотелось испариться. Причем немедленно.
Эта неделя была более сложной, чем все до нее. Нервы стали ни к черту. Лир опять был примороженный, «дядя» метался из крайности в крайность. То мы по-прежнему сидели вечерами и он мне что-то рассказывал, то встречал вежливым холодом. Мидьяр почти не появлялся, даже поплакаться было некому, так как Хранители Тьмы или Стали на эту роль не подходили, а с Ровеной мы все же были не настолько близки.