– Нет! – сказал, выслушав посла. – Сам, коли желаешь, оставайся – только рад буду. Людей ученых из Константинополя вези – приму. Царевна же пусть остается в Риме.
– Это что ж получается, брате, – сказал с нескрываемой обидой в голосе, – как чужому князю, так удел, а как родне своей – так ничего?
– Кроме пергаментов, повезешь одну вещь, – сказал Леонид. – О ней забыли, и я спишу ее как ненужную. Иван обрадуется.
– Завтра! – сказал Иван. – Я сгоню их с холма.
– Старший не обидится, что меньшего предпочли?
Полумрак скрыл их истинный цвет, но Алексий понял: он видел эти глаза! Они смотрели на него, когда он мучился жаром.