Оставался единственный выход. Рискованный, но единственно возможный.
– Значит, не все, – заключил Святослав. – Что ж… Ты сколько лет на столе, князь? Третий год? А я только в Киеве – двадцать. Сел по лествичному праву, как самый старший – и что? Тут же ладили согнать! Резня случилась. А сколько было после… В одной усобице и ты участвовал. А теперь думай! На юге половцы, на западе – ляхи с уграми, на севере – норманны, и каждый от Руси кусок рвет. Князья тем временем друг дружку режут. Сколько крови пролито, а сколько еще прольется? Пять лет тому и ты усобицу затеял, на Галич пошел. Было?
– Что ж не объявился княжич? – находится лях. Домашняя заготовка, нами просчитанная. – За столько-то лет?
– Ну, и ладно! – согласился Великий. – Успеется. Худо дело в чужом пиру похмелье, да только дело не терпит. Хотел спросить тебя. Что с полоном делать?
– Странные вы, мужи, – сказала после постельных ласк. – Дом есть, жена рядом, серебро имеется. Живи да радуйся! Нет, вздыхают! А вот бабе много не нужно. Муж добрый да дети здоровые – вот и счастье.
Тревога была напрасной. Выброс ярости, заставивший змеев терзать врагов, закончился; один за другим йорхи оставляли поле битвы и, тяжело махая крыльями, летели к реке. Там, обессиленные, истыканные стрелами и копьями, замирали на водной глади. Ивану с трудом удалось их выгнать на берег. Здесь змеев тщательно осмотрели. Раны оказались неопасными. Их промыли и смазали мазью. После чего подтащили возы с рыбой. Змеи приступили без охоты, но потом увлеклись и принялись хватать рыбу полной пастью. Огневые железы, висевшие тряпками, втянулись внутрь, смоки стали оживать. Битва удалась.