— Небеса! — Голос Владимира обрел твердость. — Ирий! Ты видишь его?
— Ну это не обо мне, — произнес он уверенно. — Великий князь — я. Князем и останусь, пока жив. И умру им, если нужда будет.
Три дня назад, на пиру, слушал Путята рассказ князя Стемида о том, как казнил нурманских богов нурман Олав, — и весело ему было. Кичливые, наглые нурманы. И боги у них такие же. Наглые, лживые, алчные. Такого нурманского бога топором, да еще нурманским топором — любо! А тут тем же нурманским топором…
— До первой крови! — рявкнул Стемид Большой, и гогот на подворье мгновенно стих. — Бой!
Артём до самого последнего мгновения стоял неподвижно. Потом шагнул назад, а затем его собственные мечи взметнулись, будто стрекозиные крылья, — и со звоном отшибли клинки шемаханца. Тот отпрыгнул, ожидая ответной атаки, но ее не было.
— А сам он как? — спросил Богуслав. — Держится?