— Это твой бог! — резко произнес великий князь. — И он не принял меня! Он вошел вот сюда, — кулак Владимира с силой ударил в зерцало брони. — И отринул. Не принял! — воскликнул князь с гневной обидой. — Я ему — чужой! — Владимир заскрипел, нет, заскрежетал зубами, сжал кулаки, глянул на золотые купола, яростно, с вызовом. Властный, прямой, сросшийся с конем античный кентавр…
— И мне любо! — поддержал Претич и покосился на черниговского князя, которому служил до того, как перейти к Владимиру.
Только не уговорить. Князь, похоже, искренне верит в честность василевса.
— У тебя будет время выучить его, Анна, — по-ромейски ответил Владимир, разглядывая будущую жену.
Надобность в союзниках-скифах отпала. Во всяком случае, так полагал Автократор. А договора и клятвы… Это же политика. Кто дал обещание, тот может его и обратно взять.
— Люди верные в Корсуне у меня есть, — сказал младший Серегеич. — Но власти у них — немного. Зато я знаю, у кого по ту сторону стен родич есть. И родич тот у корсунского стратига — в большой силе.