— Ты его знаешь? — спросил Сергей Иванович у Ильи по-ромейски.
Справедливость, в понимании епископа, выглядела сурово. За убийство христианина убийца-язычник должен был ответить собственной жизнью.
В избу вошел Илья. Поклонился. Сначала отцу, потом Добрыне. Духарев указал ему место — слева от себя. И вернулся к прерванному разговору. Расспрашивать названого сына нужным не счел. Если что важное — сам скажет.
— Довольно! — скомандовал Артём. — Ты оступился, потому что устал.
Зато сам Олав-конунг, отслужив мессу, был уверен и спокоен. И как всегда красив. Не скажешь, что вчера, на большом пиру, который он задал знатным вождям и сильнейшим из бондов, Олав пил наравне со всеми. Да, знатный был пир. Не поскупился конунг ни на пиво, ни на угощение, так что, когда на звук рога стали понемногу собираться гости, вид у многих был не слишком бодрый.
Так говорили люди, и Олав не видел причин, почему бы ему не верить их словам.