Но, — продолжал Олав, — к печали моей, Хакона-ярла не было с ним. Сбежал от нас на остров Марсей. Отта-кейсар начал переговоры с конунгом данов, убеждая того принять свою веру и обещая за то стать ему добрым другом. Харальд-конунг сначала противился, но когда святой епископ Поппо взял в руки раскаленное железо и пронес его, а потом показал руки конунгу данов, и тот увидел, что ладонь епископа не обожжена.
Нурманам его ответ пришелся по вкусу. Все еще больше развеселились и выпили за то, чтобы сыновья Владимира славой не уступили отцу.
— Я просил его быть помягче, — кротко произнес Духарев. — Смерды — они же овцы. Если овца заблудилась, виноват пастух.
— Да пусть бы и обижались. Но не будут. Это не их божок. Так, для гостей проезжих.
— Это я и сам пока не знаю, — ответил Духарев. И, перейдя на словенский: — Нравится тебе это, вождь Ярош, или нет, но отныне земля эта — моя и рода моего. Стало быть, я — князь твой. Не по нраву — уходи. Неволить не буду. Что с собой унесешь — всё твое. Но я тебе не советую. Под моей рукой жить — хорошо. Особенно людям храбрым и неглупым. Таким, как ты.
— Очень даже возможно! — возразил Духарев. — Попробуй донести это до своего господина. Поверь, этот вариант куда хуже, чем Крещение, принятое от императора Оттона. Последователи Мухаммеда не знают жалости. И они очень воинственны. Именно эта вера больше всего подходит нам, русам.