Олав был не против поговорить с отшельником. Но не знал, как к этому отнесутся его хирдманы.
— Везуч Богуслав! — усмехнулся Стемид. — И ликом красна, и статью величава, и, — скосив взгляд на большущий живот, — даровита! Храни тебя ваш бог, Евраксия! Муж твой — брат мне, а ты, стало быть, сестра!
Непросто быть стратигом херсонским, ой, непросто!
— И тебе добра! Велю получше печь растопить. Вижу — мерзнешь.
Илья потерялся. Меж столетних дубов. Почувствовал себя мелким и незначительным, как мышонок посреди избы. Давно с ним такого не было. Пожалуй, с того времени, как взял в руки собственный, детский еще, меч.
— Смешной ты человек, военный вождь Калас! — сказал Духарев. — Так мы тебе свое оружие и оставили!