— Лошадки волнуются, — вдруг сказал Развай. — Чуют кого-то. Может, волки?
«А старый Рёрех, верно, ведун. Ничего, кроме Правды, не нужно юному Серегеичу, — подумал Стемид. — Нет в мальце изъяна».
— Кто жеребчика-то учил, княжич? — насмешливо спросил косматый. — Пестун?
Гридь верила. Русь — верила. Но в дремучих лесах, диких степях и болотистых северных окраинах великого государства жили десятки племен и сотни родов. Жили и верили в своих собственных богов. Богов исконных, от пращуров. Тех, кого новая вера объявила бесами. Злом. И люди эти, тысячи и тысячи, не собирались отдавать свою древнюю веру. И они были — силой. Силой, с которой следовало считаться. Или — бить. И бить беспощадно, потому что кровь врага — любимая пища языческих богов. Даже если эти боги считаются добрыми…
— А по мне, так Рузила дело говорит! — вмешался Путята. — Навалимся разом, а будут сверху лестницы толкать, как мы толкачей тех стрелами и посбиваем!
Теперь ворота можно было закрыть. Можно — но поздно.