Сложнее всего оказалось взломать базальтовый камень, прячущийся прямо под песком. Не просто сложно — почти невозможно. Камень оказался не корочкой, прилепленной к поверхности, — нет. У Лекса возникло ощущение, что Каллиграф и не представил себе под ним ничего. Сплошной блестящий базальт, уходящий в бесконечность.
И когда туман не смог поглотить центр этого мира и все небо, Лекс уже понял, что победил.
Мальчик встал и, прихрамывая, вошел в дом. По дороге он все же зацепил стакан, и тот неудачно упал с крыльца — ударился о камень и разлетелся на множество крупных стеклянных осколков.
Он рисовал иероглифы. На этот раз на тончайшей рисовой бумаге, что выдал ему мастер. Рисовал, потом отдавал Каллиграфу, который делал из них флажки-вымпелы. Каждому иероглифу они вместе находили место рядом с одной из ив, вешали вымпел на заранее приготовленный столбик и оставляли так, словно охранный амулет.
Записка какое-то время полежала в папке участкового, а потом просто исчезла, оказалась погребенной под грудой других бумаг.
Когда они услышали первый отчетливый взрыв, до хозяина им оставалось пройти квартала два, может, три. И после этого ловушка захлопнется, хозяин окажется в их руках. Но, как назло, именно здесь перед ними снова оказался слепой коридор, глухая стена вместо прохода. Ведущий повернулся и вопросительно посмотрел на Павла. Тот молча мотнул головой влево, указывая направление.