Даже если и есть – все равно. Мамы, папы, а тем более брата Эраськи там точно нету. Не родились потому что. И такое горькое сиротство нахлынуло на нее в этот миг, что впору разреветься.
– Он боится, что из больницы в приют заберут, – сказала Геля, стараясь разобраться, что к чему. Про Хитровку папа (Николас) рассказывал – там одни бандиты живут. А Рындин (тоже теперь папа) вроде как там работает (то есть служит). Хитровская рвань и босяки – это, значит, они и есть. Ага…
Выглядел живой и здоровый доктор, признаться, не очень – веки воспаленные, красные, кожа на висках запала, усы поникли, а борода будто пеплом присыпанная – просто зомби какой-то, а не человек, честное слово.
– Разве ты не помнишь, что говорил папа? Нужно мне все рассказывать, и тогда память непременно вернется. Не-пре-мен-но!
– А про налетчиков-то ваших тоже разъяснилось, – внезапно сказал Щур, и Гелин сон раскололся, как зеркало.
Меньше чем через час прибыл сам генерал Брянчанинов, похожий на свинью в мундире.