– Татарин. В «Каторге» трактирщиком, – мрачно пояснил Щур, – зверюга страшный, его даже деловые опасаются… Но Вильгельмовича трогать не велел. Говорит – грех тому, кто маджзуба обидит. Маджзуб – это по ихней, татарской вере юродивый.
– Что там, орел или решка? – окончательно обнаглела Геля. – Да ладно, рассказывай. Что тебе, жалко?
– Вы совершенно правы, любезнейшая Аполлинария Васильевна. Мы, мужчины, иногда слишком хвастливы и легкомысленны для того, чтобы позаботиться о себе, и эта нелегкая задача ложится на плечи дам…
В эту ночь Фея ей так и не приснилась. Не приснилась и на следующую, и через три ночи, и через неделю. Вероятно, снова подвел ее Slumbercraft, и в связи произошел сбой.
Эраська нетерпеливо придвинул к себе ноутбук, защелкал клавишами.
Геля опустила глаза и увидела, что у коляски стоит маленький, невообразимо чумазый бомжонок и тянет к ней грязную ладошку ковшиком.