Сон четвертый приснился Геле иначе, чем первые три, можно сказать, выскочил из шкатулки.
Вот почему никто тогда не помешал их разговору – пока они с Люсиндой торчали за кулисами, дети и гости фотографировались. Увеличенный снимок висел в актовом зале, где репетировала театральная студия, и Геля часто смотрела на него – просто чтобы не терять надежду окончательно.
Нет, пожалуй, Геля никогда не сможет вести себя достойно и сдержанно. От последнего вопля Василия Савельевича она вжалась в Аннушкино плечо и заревела. Горько, громко, до икоты.
Имелась еще парочка непреложных фактов, которые следовало отметить. Горничная Павловской была немая, бедняжка, – это раз. Самой статской советницы не было дома – это два.
Потом мама надолго замолчала, и по тому, как Эраська втянул голову в плечи и прижал еще не остывшие от вранья уши, Геля поняла – ее братец натворил что-то ужасное и ждет расправы.
– Рындина, ваше превосходительство. Поля Рындина. Я ищу свою кошку.