– Конечно! Кто же еще? Вы – мой счастливый талисман, и я верю, что вы принесете мне удачу, любезнейшая… эээ… мнэ… – Григорий Вильгельмович вдруг замялся, ужасно покраснел, поправил очки, отчего те еще больше перекосились, и, наконец, промямлил: – Вы должны простить мою проклятую рассеянность, любезнейшая… эээ… любезнейшая… мнэ…
– Но в вашем возрасте очень вредно часто посещать подобные увеселения! Ваша маменька доверила мне…
– Шляпку? – Алтын Фархатовна притормозила, изумленно взглянув на дочь. – Но у тебя нет никакой шляпки!
В ту же минуту из темноты вынырнули еще трое. Ученый налетел на чей-то кулак, хакнул, согнулся, но не сдался. Боднул одного головой в живот. Другого лягнул каблуком, резко выбросив ногу назад, да так, что тот упал и, подвывая, пополз по мостовой.
В голове у Гели вихрем закружились мысли и вопросы – кто «он»? При чем тут двадцать девятое – день как день, в школу идти. Интересно, а Люсинде она, Геля, тоже сейчас снится? Вот было бы здорово!
– Не говори чепухи, – сказала Аглая Тихоновна, но при этом слегка побледнела. – Возможно, силы зла просто проголодались. Я сейчас пойду и позову их.