– Но у меня нет никакой булавки, – пожала плечами Геля, – должно быть, я проглядела ее. Давайте вернемся, поищем!
Геля решила, что посмеяться перед экзаменом будет очень кстати, и присоединилась к группе.
– Так что, пожалуй, Мелания Афанасьевна. Вот она, девка. Теперь что хошь с ней, то и делай. Не моя забота. – Голос Калиныча прозвучал совсем рядом.
Там стоял большой, крытый зеленым сукном стол с разложенными на нем программами, листами для отметок, билетами и синими тетрадями журналов. За столом, в самом центре, сидела Ливанова, как всегда, спокойная и строгая, рядом добродушного вида белобородый старик – председатель педагогического совета, потом члены опекунского совета, и бог знает кто еще.
Однако через три четверти часа Геля вместе с другими девочками, непристойно визжа и хохоча, выкатилась из гимназии, чувствуя себя счастливой собачонкой, которую, наконец, спустили с поводка.
Девочка перестала сопротивляться. Понукаемая сумасшедшей, механически переставляла ноги и вяло думала: «Этого не может быть. Бред какой-то. Нет, сон. Я сплю. Все из-за бессонной ночи. Я уснула в подворотне, нет, наверное, прямо на экзамене. И мне приснился кошмар. Надо попробовать ущипнуть себя за руку».