– Болела она долго. В первый раз за три недели из дому вышла. Всему и радуется, – объяснил Василий Савельевич и добродушно поторопил дочку: – Едем, голубчик, едем, – подал руку и помог взобраться в коляску.
Соломенная шляпка с голубой лентой слетела и покатилась по брусчатке.
Люсинда говорила так зло, что Геле даже стало немножко жалко бедных мужчин.
Аннушка замолчала, глядя куда-то поверх Гелиной макушки.
– Буду очень рада, если ты меня встретишь! – и выскочила за дверь.
– Скажу! Как ты не понимаешь, ведь травма серьезная, не какой-нибудь ушиб!