Выругалась же вот почему – до нее дошло, что вовсе не обязательно искать каких-то знакомых мальчишек. Любой мальчишка, отирающийся на паперти, мог знать, где Щур. Геля подошла к первому попавшемуся – мелкому, лопоухому, без переднего зуба и спросила – где Щур?
На Маросейке был затор. Машины, нервно бибикая, еле ползли, а пешеходы, пугливо и в то же время нагло, перебегали улицу где попало. Брат с сестрой, взявшись за руки, как в старые времена, тоже пересекли улицу в неположенном месте.
– Василий Савельевич? – заинтересованно поднял брови Розенкранц.
– Не может быть! – Геле хотелось, чтобы голос ее звучал уверенно, но, если честно, она и сама беспокоилась на этот счет. – Не может быть… Я все сделала так, как велела Люсинда. Хотя… А что, если я перепутала пробирки?
– Это ваше право, – холодно улыбнулась директриса. – Прощайте.
– Пенетрационного, то есть проникающего сразу в кору головного мозга, – объяснила Люсинда. – Как я уже говорила, учебная программа в гимназии едва ли затруднит тебя. За одним небольшим исключением – иностранные языки. Поля Рындина изучала французский и немецкий, а ты их не знаешь и вряд ли сможешь выучить за несколько недель. А с помощью этого препарата мгновенного действия…