– Украла?! Моя дочь – воровка?! – прогремел он, и Геля, втянув голову в плечи, подумала, что явно поторопилась открывать глаза.
– А что же это за дело такое? Или нельзя сказать? Это тайна?
Девочке вроде бы не зазорно быть трусливой, но Геля стыдилась своих страхов и скрывала их. Так и плыла всю жизнь против течения, преодолевая маленькие ледяные водовороты – страх высоты, страх боли, неудачи, экзаменов, пауков, больших собак и маленьких букашек.
– Я вела себя недостойно, – начала Геля, и доктор снова напрягся. – То есть орала. И ругалась. И плакала…
– Медицина – главная из моих профессий. Но не единственная. У меня научная степень по физике, химии, психологии и биологии…
Внизу смутно проглядывали штабеля ящиков, бочек и каких-то тюков. Только одна плитка была почему-то матовая, непрозрачная, будто погасший экран. Все-таки поразительно, как мало тут все изменилось за сто лет! Разве что нет спутниковых тарелок, да с шестого этажа не завывает из магнитофона Боб Марли – No Woman, No Cry…