Девочки боялись Ливанову чуть ли не до истерики, от одного ее взгляда застывали, как маленькие грызуны перед удавом. Но в то же время любили и восхищались – превозносили до небес ее душевное благородство, стойкость и справедливость.
– Никуда я не спешу, – покачала головой мама. – Предупредила, чтоб сегодня не ждали. Хочешь, поговорим?
Вы как лежали на пороге, так и лежите, маменька ваша на полу подле вас в голос не плачет, да от этого только страшнее. Доктор вас осмотрел и говорит жене – самую малость рассечена кожа на затылке. Шейные позвонки не повреждены и затылочная кость цела.
– Никто не поверит сумасшедшей девчонке. Никто не поверит, – забормотала Павловская.
– Эвальд Христианович, вы говорили, что мне полезны прогулки. Можно, я пройдусь пешком? Тут ведь совсем близко…
– Книжки надо читать, а не по интернетам шастать, – парировала Люсинда. – Впрочем, в чем-то ты права. Окситания, озаряемая лучами не только солнца, но и Любви, в разгар средневековья достигла такого уровня культуры, какого остальная Европа смогла достичь лишь в эпоху Возрождения. Однако ни любовь, ни солнечные лучи не могут никого защитить. Над Окситанией стали сгущаться тучи – хитрый и жадный папа Иннокентий Третий нацелился добраться до богатств владетельных синьоров Прованса и Лангедока и уничтожить катаров, называемых еще mondis – чистыми. Да и тогдашний король Франции, Филипп Второй Август, был не прочь прибрать к рукам окситанские земли.