Анастасия бросила нож, который тут же прибрали.
— Народ Рима. Это не две тысячи. И даже не двадцать…
Одна надежда: римляне еще не знают, что их трирема захвачена.
— Сам не видел, но в документах — так. Как-нибудь съездим посмотрим. Когда все рассосется…
— Ну ты и дурень, Хрис, — пробубнил второй тюремщик.
У Черепанова перехватило дыхание: настолько изменился его друг… Надо было сказать что-то, но Геннадий слова не мог произнести…