— Что тут непонятного? За талантливого бойца я тебе даю талант золота!
Эдил молчал. Подчиненные смиренно ждали. А за высокими двустворчатыми дверями, в приемной, еще более покорно ожидали желающие подать жалобу или прошение. Их примут в порядке очереди… если у эдила найдется свободное время. В любом случае просителям и жалобщикам полагалось смиренно ждать, пока высокопоставленный чиновник занят делами государственного значения…
— Скорее всего, они перебегут к нашим врагам, — хмыкнул Максимин. — Вспомогательные войска следует использовать, но доверять им нельзя.
Алексей в гордом одиночестве отсчитал ногами двести шестьдесят семь ступенек и остановился. Главные двери храма, тяжелые, окованные потемневшей медью, были заперты. Но маленькая дверь сбоку — отворена. И рядом с ней стоял человек в красивой кирасе с чеканкой. В боку кирасы была дырка, в которую можно было просунуть мизинец. Коршунов узнал кирасу и ее носителя. Этого человека он видел в монокуляр самострела. Только сейчас на воине не было блестящего шлема с красным гребнем, и солнечные лучи свободно гуляли по загорелой лысине римлянина. Что ж, значит, и арбалетный болт не всегда бьет насмерть.
— О-о-о! — прогнусавил мужской голос. — Никак баба? Слышь, Шишка, баба! — В голосе прорезались ликующие нотки.
— Еще бы! Служить у тебя, принцепс, — это честь!