Разъяренные варвары ринулись на штурм (стихийно, без санкции Коршунова) — и потеряли почти сотню человек. Ущерб же, причиненный городу, — несколько зарубок от топора на толстых воротах да пара-тройка защитников, сбитых со стен стрелами.
— Коли так, то и я своих готов отдать! — крикнул кто-то из повешенных ниже.
Несмотря на жаровню, в комнате было прохладно. Но им не было холодно. Наоборот, их переплетенные тела были скользкими от пота. Даже роскошные волосы Анастасии повлажнели. Это была их ночь. Их последняя ночь, потому что завтра они должны были расстаться. Завтра войско союзников покинет лагерь и отправится с Коршуновым во главе за добычей и славой. А его тиви Анастасия останется здесь, в херсонском доме вождя Крикши. Это решено. Решено единолично Коршуновым, вопреки рекомендациям друзей и родичей, считавших, что римлянка может оказаться полезной, и вопреки желанию самой Анастасии, чьим единственным желанием было — всюду и всегда следовать за возлюбленным.
— Я сделаю все, чтобы императором стал Максимин.
Коршунов устал. Устал от напряжения, от нервотрепки, от ответственности. От непрерывного ожидания чего-то скверного. Очень хотелось все бросить, повернуться и уйти. И пусть эти недоумки делают, что хотят. И пусть придут римляне и вырежут их всех…
— Ложись, варвар! — скомандовал бородатый.