— А твоего мнения никто не спрашивал, маленькая грязнокровка, — бросил он.
— Эка важность, — сказал Рон, потирая ступню в том месте, куда на неё наступил фотограф.
Поначалу ещё казалось, что дяде Вернону удастся всё уладить. («Это наш племянник… нездоров на голову… он плохо реагирует на встречи с другими людьми, поэтому мы держим его наверху…»). Он увёл шокированных Мейсонов обратно в столовую, пообещал Гарри, что сдерёт с него шкуру, когда Мейсоны уедут, и дал ему швабру. Тетя Петуния отыскала в морозилке немного мороженого, а Гарри, всё ещё дрожа, начал выскрёбывать кухню.
— Моя палочка, — дрожащим голосом сказал Рон. — Посмотри на мою палочку.
— В один прекрасный день тебя ждёт такой же незавидный конец, как и твоих родителей, Гарри Поттер, — вкрадчиво сказал он. — Они тоже были неисправимыми идиотами.
— Воспоминание, — тихо сказал Риддл, — пятьдесят лет хранившееся в дневнике.