– Зачем тебе это нужно? – спросил Верещагин. – Объясни.
Верещагин выпрямился. У него страшно заболела сломанная рука.
Боже взял бинокль и вновь – в сотый раз – начал осматривать подозрительные места. Тщательно. По сантиметрам, через каждые несколько минут откладывая бинокль и прикрывая глаза.
– Какая, если не секрет? – Верещагин подался чуть вперед.
– Мальчик, – Лафферти встал и шире расставил ноги на качке, – глупый мальчик. Когда лучшие из вас – такие, как ты! – погибнут, – те, кто останется, сами откроют нам ворота и души.
Нас встречали Ванька Тимкин, Витька Тимко (не путать!), Захарка Дорош и Сашка Тасоев. Мне помогли сойти на землю, сунули кружку с холодной водой, и я выхлебал ее всю, потом сел на бетон и стал разуваться. Я чувствовал себя не усталым, а пустым и каким-то холодным. Мне казалось, что я слышу, как просыпаются, шуршат в траве букашки, как шелестит солнце, готовясь вставать из-за горизонта…