– Отче, – прошептал Пашка, – народ собрался, пора с массами говорить.
– А потому, что мне любые ваши предложения неинтересны, – сказал русский негромко и посмотрел прямо в глаза капитану – своим единственным. – А притворяться перед вами – противно. Вы – убийцы, и конец ваш будет ужасен. Вот вам вся правда и мое слово.
– Че это? – спросил я прямо в обалдевшие Витькины глаза.
Русских было меньше. Но атака оказалась слишком внезапной. Кроме того, яростью и решимостью – пусть и не подготовкой – они сильно превосходили «гордость американской армии».
Пушок внутри попискивал что-то оптимистичное и призывное, как сурикат из документального фильма в своей норе. Темыч выдохнул и полез следом.
– Бабушка и мама умерли… – тихо сказала Дашка. И вдруг уткнулась мне в плечо и задрожала.