— У многих мальчиков, которых к нам направляют, присутствуют врожденные отклонения, — ответил он, приподняв седые брови. — Разумеется, некоторым из них ставят диагноз, но я не припомню, чтобы это имело место в случае Атомоса. Мне кажется, он был способен сочувствовать. Во всяком случае, за свою мать он часто переживал.
Его взгляд вдруг изменился: в глазах опять проступило то темное, глубоко затаенное, что вызывало у нее беспокойство.
— Да, это охватывает всю страну. Поэтому ты не можешь оставаться среди прежних коллег. Мы создали здесь же, при префектуре, новое отделение. Уже идет подготовка твоего рабочего помещения.
— Если отвлечься от нескольких замечаний того рода, на какие способен один только Карл, — бросил Маркус Якобсен, предостерегающе поведя бровью в сторону означенного сотрудника, — то его вполне можно понять, поскольку он сейчас сказал нам, что покойный Даниэль Хейл — не тот человек, с которым Мерета Люнггор встречалась в Кристиансборге. Что, кстати, как справедливо считает Карл, полагалось бы установить еще в ходе предыдущего расследования.
— Мой брат ничего плохого не сделал, понял? — продолжала она. — И если ты хочешь продвинуться в том деле, над которым работаешь, то советую тебе обратить внимание на то, что ты сейчас получил. — С этими словами она поддала ему в пах и быстро отпрянула.
Карл повнимательнее заглянул в ее блекло-голубые глаза и подумал, что не удивился бы, если бы она сейчас сложилась пополам в пароксизме неудержимого хохота. Но этого не случилось. Она вовсе не шутила.