Я уже изрядно устала, когда жрец прервал безостановочное движение и сказал что-то Сельме. Та посмотрела на нас и кивнула. Я увидела, что лицо ее горит от жара близкого пламени и странно, по-молодому, сверкают черные глаза.
Обернувшись, я толкнула его в грудь — Эрл попятился, чтобы не упасть, вскинул жирно отсвечивающие руки.
— Не гордость, а упрямство вело меня. Упрямство и предубеждение не давали вглядеться в тебя и понять то, что требовалось понять.
— Или. Признаться, заставила ты меня поломать голову с этим кольцом! Однажды я даже решил, что ты — моя мачеха! Хотя и последний вариант оказался для меня несколько неожиданным…
— Габриэлла — то, что вечно будет со мной. Моя вина. Моя память. Я всю жизнь обречен думать, что было бы, поступи я так или иначе. С тобой, с Альбертом… Единственное, о чем не жалею, — о команде спустить псов. Нет. Я не настолько милосерден… или стар. Пока. Может, когда-нибудь она начнет являться ко мне в кошмарах. Но пока мне в кошмарах являешься ты — такая, какой мы увидели тебя с Альбертом. Пусть ее простит и пожалеет тот, кто выше меня. Я на это неспособен.
Он, похоже, думал о своем, потому что такой простой вопрос его озадачил.